Собор новомучеников и исповедников Российских. Храм в честь папы

Советская власть была беспощадна к тем, кто веровал во Христа, кто нес евангельское слово и ни за какие награды и не боясь никаких телесных мук не снимал Креста. 6 февраля – дата особенная. Это день памяти новомучеников и исповедников Российских, всех, чьи имена известны нам, и тех, о чьем подвиге веры знает только Господь.

Священномученик Николай Тохтуев, диакон, обвинялся в том, что «являясь враждебно настроенным к существующему в СССР политическому строю, был тесно связан с отдельными участниками группы… существовавшей в Мытищинском районе, Князевым и другими (арестованы в 1939 году и осуждены в 1940-м)… Зная об открытых высказываниях Князевым… антисоветских настроений… укрывал его и не довел об этом до сведения органов советской власти…». Отца Николая, у которого было семеро детей, приговорили к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Его отправили в Севжелдорлаг, что в Коми. Последнее письмо он написал своим родным из поселка Кожва в начале 1943 года. Протодиакон Николай Тохтуев скончался в заключении 17 мая 1943 года и был погребен в безвестной могиле.

Вера Николаевна Тохтуева осталась единственным членом когда-то большой семьи, кто в октябре 2021 года присутствовал на чине великого освящения храма в честь священномученика Николая Тохтуева в селе Степановское городского округа Красногорск на территории 62-й Московской городской онкологической больницы. Чин Великого освящения и Литургию в новоосвященном храме возглавил епископ Одинцовский и Красногорский Фома (Мосолов).

 

– Эти чувства не описать, но самые яркие и сильные были, когда я только узнала о том, что в честь папы построен храм. Всё по воле Божьей происходило, – делится своими переживаниями Вера Николаевна. – Впервые о том, что есть храм во имя священномученика Николая Тохтуева, я узнала в 2016 году. Для меня это был вообще шок, потому что столько святых, и вдруг в честь моего папы есть храм. Первая служба там состоялась 17 мая 2015 года, а я узнала только через год. Это наш священник нашел информацию в интернете. Я пела в хоре – и вдруг слышу от него: «Вера Николаевна, а вы знаете, что в честь вашего папы есть храм?» Я говорю: «Да вы что!» Я, конечно, начала искать – где это, как туда попасть. Нашла настоятеля, и первый раз я в храме побывала в июле 2016 года. Храм еще был временный, маленький совсем. И потом с родственниками мы туда ездили на все праздники, с внучкой в основном и с племянниками.

В 2019 году колокола освящали и говорили с благочинным (сейчас уже другой там) иеромонахом Николаем (Летуновским), что не получится, наверное, у нас построить храм, потому что это дорого. И территория там принадлежит онкологической больнице, и недостаточно места. Я так благодарна нашему бывшему благочинному отцу Николаю за то, что он предложил построить деревянный храм. Он сказал, что его никто не подожжет, потому что храм находится на территории за забором. И как раз освободился деревянный храм в соседнем селе. И с тех пор, с 2019 года, после Пасхи начали перевозить этот храм на новое место. 31 августа того же года состоялась его закладка, а 15 февраля уже 2020 года, на Сретение Господне, у нас была первая служба. Вот так! 

– Это, конечно, очень личный вопрос, я понимаю, что Вы совсем мало с папой пообщались, судьба у него такая была тяжелая, но Вы чувствуете его молитву за Вас сейчас? Есть какое-то единение между Вами и папой?

– Я чувствую, что мне всё время по воле Божией всё подсказывают. Всё, что происходит, я не сама делаю, мне подсказывают. Обо всем я узнаю откуда-то…

Вдруг отец Иосиф выскочил из-за алтаря и рассказал про храм. Да и об отце я немного знала. Мама ничего особенного мне не рассказывала. Но в 1999 году появилась первая книга «Простите, звезды Господни» Виктора Королева. И вдруг она попала ко мне. Как? Непонятно. Брату моему принес ее товарищ и сказал: «Женя, здесь про твоего папу есть».

Там архивные документы о священномучениках. Составителю книги, видимо, в 90-е годы дали разрешение посетить архив, потом уже этого не было. И Виктор Королев полностью изучил архивные документы, письма папины. Все они есть в этой книге. Я ее всем купила – всем своим священникам, всем братьям, которые были живы. А сейчас уже у меня ни одного брата нет в живых, осталась одна я. И после этого я начала заниматься вопросами о канонизации. 

– Получается, это с Вашей подачи священномученик Николай Тохтуев был канонизирован?

– Да, я приехала к игумену Дамаскину (Орловскому) в храм, передала ему все документы, потому поначалу обратилась в Патриархию, но там как-то ничего не продвигалось. А отец Дамаскин быстро-быстро всё это сделал. И появилась первая его книга, он мне подписал ее. 

– Вы говорите, что мама Вам ничего не рассказывала. А это было намерено, чтобы Вас оградить от каких-то возможных будущих расправ со стороны советской власти, или мама сама ничего не знала про судьбу папы?

– Про судьбу, конечно, она ничего не знала. И главное, что эта книга вышла в 99-м, и мама в интервью как раз рассказывала про храм, где папа два года служил. Это храм святых бессребреников Космы и Дамиана в городе Королёве, а раньше это было село Болшево. Он не был закрыт, но его разорили.

– А каково это, когда ты знаешь, что так жестоко обошлись с самым близким твоим человеком? Как не потерять веру в милость Божию? 

– Да, наверное, это духовное воспитание, потому что у меня таких мыслей никогда не было. 

– Расскажите, пожалуйста, про свою жизнь. Чем Вы занимались, что делали? Вы сказали, что пели на клиросе…

– Когда мне было восемь лет, мама привела меня в хор. Мы же жили рядом с храмом, в сторожке. У нас была 16-метровая комната на семерых детей и маму. В 1946 году самый старший окончил техникум и уехал в Ногинск. А остальные остались. И в 1956 году, когда закрыли просфорню, мы заняли вторую комнату. И мама всем занималась на кухне.

У нас всегда кто-то приезжал – или с Урала, или какая-то бабушка там жила. Мама у меня была очень добрая. И когда крестили кого-то в храме, а в 50-х годах десятками крестили, наверное, мы освобождали кухню, сидели и ждали, когда закончится служба, потом крестили. И в этой же кухне были спевы. Правый хор у нас был очень большой, очень хороший, несмотря на то что такое безбожное время было. Приезжали и архиереи на праздники. Так я и сама запела.

Кстати, нот не знала, хотя, конечно, надо было всё это изучать. И голос у меня неплохой, но не получилось учить меня музыке. Денег не было. Все ребята, мои братья, тоже пели. А у папы же голос был какой – его приглашали и в Большой театр, и в ансамбль Александрова, но он выбрал Церковь.

Мама нас одевала к службе во что-то новое, чистое. Но, конечно, мы плохо жили. Особенно в войну, но ничего, потихонечку. Получили все образование. Жаль только, что до 70 лет почти никто у нас не дожил из братьев. Умерли все. Два брата старших еще до маминого ухода, а остальные – после него. Мамочка умерла, когда ей было 94 года, в 1996 году. И за ней через полгода один, через полгода другой. Потом через два года. И в 2005-м, как раз когда состоялась канонизация отца Николая, уже не было никого из семьи, только я. 

– А Вы сами служили или работали на светской работе, а в храм приходили петь?

– Я закончила технический институт. Как раз была мода эта – электронные машины. Институт был рядышком, в Королёве. И всю жизнь, конечно, я была довольна своей работой – я служила инженером.

– А Ваши дети, Ваши внуки, они же тоже наверняка в вере воспитаны? Вы им рассказываете про дедушку? Теперь уже многое открыто…

– Внуки уже взрослые, они сами уже знают. Они все читают. Внукам – 32, 34 года. А дочка у меня одна была, она умерла в 47 лет. В 2012 году. 

– Сейчас есть силы ходить в храм?

– Конечно, это родной храм. Там икона папина была с самого начала. 17 мая 2006 года мы ее прославляли в храме нашем. И эта икона теперь находится в храме священномученика Николая Тохтуева в Красногорске. Я ее туда отдала, потому что у нас уже много королёвских новомучеников, а он один, и как раз она пригодилась. 

– А у Вас дома есть какой-то личный образ папин, именно иконописный? 

– Тот, который передали в храм, – единственный. А остальные… Я очень много возила в Сергиев Посад. Там ей занимались специально, сфотографировали, сделали копии. Они почти ничем не отличаются от оригинала. И я эти копии много передавала: в Печоры две иконы, в Пермь, где папа служил в храме Успения Божией Матери. Поруган был этот храм. Я первый раз ездила в Пермь в 2013 году, там была какая-то спортивная школа. Смотреть было страшно на это! А сейчас там уже начали восстанавливать. А первую икону я отвезла в Пылосово. Как-то мне тамошний священник, отец Александр, позвонил. Сказал, что он из Перми, где мой папа служил. Я говорю: «Я так хочу на Урал, потому что у меня мама с Урала и папа с Урала».

И он говорит: «Приезжайте, будем встречать». И в 2013 году я поехала. Он меня встретил, показал мне всё: село, где папа родился, храм, где родители венчались. У меня все фотографии есть. В селе Пылосово папа недолго служил. Епископ Аркадий услышал его голос и забрал к себе. И он уже служил с архиереем в Успенском храме в Кунгуре. 

– Наши мамы, бабушки сталкивались с абсолютным безбожием. А сейчас – пожалуйста, храмы открыты – ходи, молись. Но даже многие священники говорят, что для того, чтобы Церковь развивалась, она должна быть гонима. Только тогда появляются и новомученики, и исповедники. Вам такая точка зрения созвучна?

– Мы все грешные. Мы это даже не очень понимаем. Но это действительно так. Потому что мы должны потерпеть, пострадать. И то, что нам дает Господь в жизни, надо пережить. У меня тоже вон сколько бед и напастей было – и братьев, и мамочки не стало. Но я полагаюсь на Бога. Господь всё знает. Но так, как мой папа, наверное, не получится у нас пострадать. Господь нас от этого оберегает. 

Беседовала Наталья Шатова

Источник: Сайт Сретенского монастыря 

 

Связанные изображения: