О том, как реализуется программа в Западном Викариатстве, в честь каких святых их освящают, кому и почему храмы мешают и о многом другом мы поговорили с куратором программы в Западном викариатстве города Москвы иеромонахом Ионой (Головым), настоятелем храма священномученика Игнатия Богоносца.
– Расскажите немного о том, как «Программа-200» реализуется в Западном округе и викариатстве?
– В нашем Западном округе программа началась с 2011-го года, когда Святейший Патриарх заложил камень в основание будущего храма святителя Гермогена. Также в этом году был заложен храм Казанской иконы Божией Матери в Старо-Орлово и храм святителя Иова, Патриарха Московского, на Можайском шоссе. На сегодняшний момент у нас 25 участков строительства. На сегодняшний момент построено семь храмов. Святейший Патриарх освятил из них три: это храм Александра Невского при МГИМО, храм Иверской Божией Матери при академии ФСБ и как раз храм святителя Гермогена, который первым закладывался в округе.
– То есть они уже открыты и функционируют?
– Да. Но функционируют не только они – функционируют все семь храмов. Просто когда храм готов к богослужению, по благословению Святейшего сначала совершается Малый чин освящения, его совершают обычно викарные архиереи по благословению патриарха. И потом мы обращаемся к его Святейшеству с просьбой о Великом освящении, и он по возможности освящает. Вот у нас три храма освящены, и мы надеемся, что в наступающем году будет освящено еще несколько. Но во всех семи построенных храмах уже совершается ежедневное богослужение.
Могу перечислить наши новые действующие храмы, где еще не было Великого освящения: храм Иоанна Русского в Кунцево; храм святителя Иова, Патриарха Московского, на Можайском шоссе; храм Казанской Божией Матери в Старо-Орлово и прекрасный храм иконы Божией Матери «Неувядаемый цвет» в поселке Рублево.
Еще четыре храма строится: большой, очень интересный храм в Раменках преподобного Андрея Рублева, он на 2000 человек. Еще есть два сравнительно небольших: где-то на 500 человек в Солнцево, поселок Мещерский; храм святителя Спиридона на улице Барклая, это в селе Давыдково, и храм Смоленской иконы Божией Матери, тоже в селе Давыдково, метро «Славянский бульвар».
– Интересно, а как выбирались названия храмов: в викариатстве, или в патриархии, или уже самими будущими прихожанами?
– Как правило, все-таки имя храма рождается в самой общине. Это обсуждается духовенством, прихожанами, с благочинным, и викариатства идут навстречу пожеланиям. Расскажу, как это было с храмом, который мне поручено строить – священномученика Игнатия Богоносца. Там был викарный архиерей, епископ Игнатий, который был до владыки Тихона. Он взял у Святейшего благословение построить храм в честь своего небесного покровителя. Мы так решили, потому что этот великий древний святой мало известен. А Игнатий Богоносец связан с Сирией. То, что сейчас в Сирии происходит, конечно, ждет наших молитв, поэтому мы решили построить такой храм.
– Сколько в общей сложности получается храмов по программе?
– У нас в общей сложности построено семь, еще четыре строящихся – итого одиннадцать. Это если речь идет о капитальном строительстве. Еще у нас восемь деревянных храмов, условно скажем, временных, и в них тоже идет полноценное богослужение.
– Про временные храмы тоже хотелось бы узнать. Что такое временные храмы? Не всем это понятно.
– Как правило, разрешение на строительство мы можем получить только тогда, когда есть благотворители, то есть обеспечены конкретные средства и соблюдены все условия для строительства, оформлены документы. Тогда мы можем начать капитальное строительство. Но на подготовку к этому этапу порой уходит несколько лет. А земля уже выделена, и логично, что там можно совершать богослужение. Поэтому сначала строится небольшими средствами деревянный храм: иногда он бревенчатый, иногда это каркасно-щитовая конструкция, иногда это пеноблоки. И сама программа предполагает, что эти храмы при необходимости потом будут разобраны.
Но обязательно демонтировать или нет – это на усмотрение общины. Если храм нужен, то и его оставляют. Некоторые общины готовы эти храмы передать в другие общины, которые только начинают строиться. Так, например, у нас есть временный храм при строящемся храме прп. Андрея Рублева в Раменках: они готовы этот храм, в котором много лет молились, разобрать и передать общине, которая будет строиться на новом месте. Это название – «временный», конечно, условное. Мы строим временный храм до того момента, когда будет готов постоянный храм и в нем можно начать богослужение. А тогда храм, в котором молились до этого, можно и сохранить при необходимости: можно сделать его крестильным храмом, можно передать в другую общину. Хотя это тоже стоит средств: перевезти, разобрать, собрать, но это все равно дешевле, чем стоить заново. У нас восемь таких храмов, где ведутся богослужения, порой даже ежедневные, но пока капитальное строительство не начато.
Еще у нас есть шесть участков, где заключены договоры на землю. Они выделены Церкви, но нет пока временных храмов – мы только готовимся к их возведению. Но у нас есть там интересные объекты. В это число входит храм на территории, прилегающей к МГУ. Это задумано как большой храмовый комплекс, миссионерский, катехизаторский, который будет постоянно работать. Сейчас получены документы, необходимые разрешения тоже в стадии подготовки. Там будет пока построен временный храм, и мы постараемся в относительно короткие сроки построить большой храмовый комплекс с дополнительными помещениями, где можно было бы проводить встречи, занятия со студентами.
– То есть ситуация, которая сейчас сложилась в МГУ, позволяет построить для них такой большой храм? Получается, это выбор самих студентов и преподавателей?
– Это было и наше желание, но среди студентов была очень большая потребность. Храм священномученицы Татианы при МГУ находится в старом здании на Охотном ряду. Было принято решение, что на новой территории МГУ тоже необходим храм. Когда храм там появится, то и служащий священник и владыка Тихон, наверное, будут много времени этому месту уделять, и, я думаю, что в несколько раз увеличится количество студентов, которые будут интересоваться, ходить на встречи, богослужения.
У нас есть еще один участок, где мы решили не строить храм, потому что там острой нужды нет, но мы хотим построить детско-юношескую спортивно-образовательную школу. Это была бы разнопрофильная спортивная школа, но мы могли бы там совмещать и занятия спортом, и православное образование. Это востребовано среди жителей района, потому что таких комплексов не хватает, а потом зачастую среди спортсменов, среди военно-патриотических клубов, клубов единоборств можно встретить самые разные – и язычников, сектантов, вообще такое брожение умов… И вот хотелось бы ребятам предложить альтернативу: заниматься спортом, единоборствами, хоккеем под защитой Церкви. С таким христианским духом, с христианским осмыслением. Есть такой проект, есть благотворители, мы потихонечку двигаемся.
– Иногда приходится слышать недоумение людей по поводу строительства новых храмов. Свое возражение они мотивируют тем, что в Москве храмов и так достаточно. Что на это можно возразить?
– Да, безусловно, Москва большая. Но мы изучали статистику: если все храмы, которые задуманы по программе, будут стоять, то получится где-то 30000 населения на один храм. Это статистика нашего округа. В других округах Москвы даже труднее. На 30000 населения хотя бы один храм должен быть. Безусловно, что процент православного населения в Москве, может быть, сейчас невелик – 15%, с натяжкой – 20%. Это те, кто действительно ходит в храм на богослужения более-менее регулярно. Мы не можем навязывать свой образ жизни, свою веру всему населению Москвы, но на 30000 мы имеем право иметь хоть один храм.
И потом, если мы будем идти здесь на поводу у большей части неверующей Москвы, то они никогда не станут православными. А храм – это все-таки не только отправление богослужения. Он строится не только для тех, кто уже сейчас жаждет с Богом общаться, хочет участвовать в Таинствах, но это и некое миссионерство, потому что вокруг храма всегда есть жизнь. Есть судьбы людей, есть миссионерские программы, такие как «Отцы и дети». Сам храм своим присутствием напоминает о Христе тем людям, которые живут рядом. Получается, что мы на самом деле не так многого хотим в масштабах Москвы.
– Батюшка, проблемный вопрос. Раньше ведь на Руси было принято строить храм всем миром, жители всегда активно участвовали в строительстве храмов – кто-то помогал материально, кто-то своими руками. А сейчас бывает, что кто-то устраивает акции, чтобы не допустить строительства храмов в их районе. При этом часто говорят, что нужно обратить внимание на детские сады, больницы, центры внешкольного образования. Как думаете, почему люди на это так болезненно реагируют? И сталкивались ли вы с подобными случаями?
– Как нам видится, эта проблема имеет два аспекта. С одной стороны, это факты, когда протест организовывается профессионально, людьми, которые получают за это деньги. Они теми или иными силами ангажированы, и работают они весьма профессионально. И противостоять им приходится профессионально.
С другой стороны, безусловно, если большинство населения Москвы не православное, конечно, они не хотят, чтобы было много храмов, потому что их интересы в другой плоскости. Им больше нужны площадка, парк для выгуливания собак. Это для них актуально, а храм – нет. Что можно делать? Мне кажется, конечно, нужно общаться с населением, надо искать какие-то компромиссы, с другой стороны, проводить встречи, беседы с населением для того, чтобы людям открыть глаза на то, что строительство храма в том или ином месте необходимо. Где-то порой можно найти альтернативный участок. В принципе, городские власти идут навстречу нам.
Если не получается из-за протестов жителей построить храм в одном месте, мы ищем альтернативный участок. В нашем округе таких прямых столкновений не было. Как правило, сложности возникают на уровне публичных слушаний. Тогда либо удается договориться на публичных слушаниях, либо подбирается альтернативный участок.
Вокруг храма Иоанна Русского, который сейчас уже готов и ждет Великого освящения, была интересная история. Храм, сначала деревянный, потом капитальный, был построен на территории сквера. Это небольшой природный комплекс, но так сложилось, что там всегда сидели алкоголики, наркоманы, и когда там город выделил место под строительство храма, люди восприняли это с радостью. Тем более что ближайший храм от них далеко, община храма сложилась хорошая, духовенство активное. И люди полюбили это место. Но потом, когда началось капитальное строительство, то попытались это дело сорвать: приехали профессионально обученные люди, стали пытаться вызвать народное возмущение. Но великое множество людей из местных сами пришли на защиту храма: тех «профессионалов» было около двадцати человек, а местных жителей собралось около двухсот человек. Пришли представители совета ветеранов, все пенсионеры, и они просто их прогнали. Не милиция, а люди сами прогнали.
– Обычно в СМИ представляют, что мятежников, которые выступают против строительства, намного больше, и они имеют численный перевес, а здесь ситуация совсем другая.
– Да, тут действительно вышло несколько человек заранее подготовленных, но чтобы им противостоять, люди сами собрались, и не только те, кто постоянно ходит в храм – с соседних дворов пришли люди. А когда вот эти мятежники попытались обратиться в совет ветеранов, надеясь, что он будет на их стороне, так как раз люди из этого совета ветеранов их прогнали. Ветераны пришли и прогнали.
– Хотелось бы еще узнать о вашем храме. Вы тоже строите храм – Игнатия Богоносца на Верейской? Расскажите, как все начиналось, легко ли дается строительство?
– Храм Игнатия Богоносца на Верейской на самом деле находится в довольно сложном месте: это район Кунцево, рядом много жилых кварталов, но сам храм находится на краю промышленной зоны – там МРТЗ, военное предприятие «Алмаз-Антей», которое разрабатывает зенитные комплексы, и ТЭЦ-25. Мы находимся на краю между жилыми районами и этой промышленной зоной. Она будет перестраиваться, поэтому город этот участок под строительство храма выделил на перспективу. Пока что он находится, можно сказать, в промышленном захолустье, но лет 10, может, 15, и район сильно изменится. Там в скором времени начнется строительство спортивного комплекса для детей, будет разбит парк, через несколько лет недалеко появится станция метро, и храм в этом месте будет востребован, хотя сейчас многие возмущались, говорили, зачем в этом месте нужно строить храм.
В храм приходит сейчас мало людей: у нас, наверное, в воскресенье человек двадцать только собирается, потому что, действительно, очень далеко до него добираться. Но вот эти двадцать человек храм и построили. Они постоянно ходят в него. Мы построили храм по старой северной технологии – он бревенчатый, рубленый топором. В храме иконы, которые писались мастерами-иконописцами школы Троице-Сергиевой лавры. Мои друзья из кузнечной мастерской сделали нам прекрасные подсвечники, крест на храме, использовали высокопрофессиональную технологию ковки. Наш крест является копией сохранившегося домонгольского креста во Владимире.
Мы сейчас потихонечку работаем над проектом капитального храма. Участок у нас довольно маленький, двадцать соток – на нем большой храм построить невозможно. Но есть потенциал для расширения, и город идет нам навстречу. С одной стороны, мы сейчас занимаемся расширением участка, с другой стороны, пытаемся работать, пока что на стадии эскизного предложения, над проектом будущего храма. Есть желание построить храм, используя и современные архитектурные элементы, и элементы древнерусского зодчества. Попробуем это совместить. Если священноначалие одобрит, то будем строить как задумали.
– Говорят, что храм старинный – намоленный храм! Всегда ли это так? Как обстоит дело с новым храмом? Всегда ли справедливо это утверждение?
– На мой взгляд, главное – сердца людей, которые приходят в храм. Если люди любят храм, если они там молятся, если их взаимоотношения наполнены любовью, то тогда храм, существующий, может быть, полгода, будет действительно благодатным – это будет чувствоваться. Заходя в него, будет рождаться порыв молиться.
В то же время очень многие храмы стоят не одно столетие. Там совершаются Таинства, совершается Евхаристия, там многие люди молятся, но не всегда, видимо, сердца большинства прихожан горят любовью к Богу. Поэтому рассматривать вот этот вопрос о благодатной силе, живущей в храме, которая определяется временем существования храма, не стоит.
– Батюшка, вы курируете программу «200 храмов» и наверняка сталкиваетесь с какими-то проблемами, трудностями. Можете о них рассказать, поделиться с нами?
– Главная проблема – это, конечно, финансовая сторона вопроса, потому что сейчас кризис: в стране, в городе найти средства на строительство храмов очень тяжело. Город во многом идет навстречу: помогает и выделением земельных участков, административным ресурсом в решении оформления документов, во взаимоотношениях с различными городскими структурами. Город готов идти на диалог с бизнесом. Допустим, та или иная организация готова выделить средства на строительство: кто-то, может, на весь проект, кто-то – на часть проекта. Иногда бизнес выделяет безвозмездно деньги, иногда бизнес хочет что-то взамен, и город, как правило, стремится идти навстречу насколько это возможно. Но все-таки самая большая проблема – это поиск средств. Потому что храмовые комплексы получаются достаточно дорогие. Это и храм, и дом причта, это инженерия, коммуникации. Зачастую есть объекты, есть благотворитель, который готов покрыть полностью всю программу строительства. А бывает так, что начинаем строить, но есть только часть средств. И вот пока идет строительство, ищем, ищем, ищем, просим, по крупицам где-то выкраиваем денежки…
Вторая проблема: все-таки нужно следить за качеством, потому что сейчас традиции качественного строительства ушли. Строители, безусловно, трудятся, работают, но надо, чтобы сам священник-настоятель храма, его помощники постоянно были вовлечены в этот процесс, постоянно держали руку на пульсе и следили за качеством. Потом, в строительстве, как правило, участвуют и генподрядчик, и субподрядчик, и дополнительные разные организации, и взаимоотношения между ними тоже порой сложные. И именно священник, руководитель общины, может быть связующим звеном, которое позволяет оперативно решать все рабочие вопросы так, чтобы они не затягивались.
– Что можете сказать противникам строительства храмов?
– Люди, которые не видят себя верующими и борются с храмами, наверное, не понимают, что вокруг храма всегда сеется добро. В храме воспитываются наши будущие поколения, с традиционными ценностями.
Обычно детишки, которые выросли при храме, настроены многого в жизни добиваться, они настроены на хорошее образование, на создание крепких семей. Они настроены на созидание. И даже если мы поставим себя на место не верующих людей: да, они не хотят видеть здесь «объект культа». Но если его не будет на этом месте, то обязательно здесь появится какой-нибудь торговый комплекс, гараж, еще что-нибудь, что в лучшем случае будет удовлетворять какие-то практические материальные потребности, а скорее всего, очень много плохого внесет в жизнь района. А вот храм всегда несет добро – даже среди неверующих людей.
С иеромонахом Ионой (Головым)
беседовал послушник Никита Попов
