Грозному царю Ивану Васильевичу, помазаннику Божию, венчанному на царство в Московском Кремле в 1547 году как императору Третьего Рима, были ниспосланы свыше великие дары ради его священного царского служения. Но на высоте этого служения государь забывал о несовместимости его с низкими земными страстями. Ужасы и неправды правления Ивана IV — вплоть до злодейских убийств святого мученика Митрополита Филиппа, и в прямой связи с этим — падение нравственности в православном народе навлекли Божию кару — пресекся царский род, а затем вся страна была ввергнута в пучину бедствий. Русская земля погрузилась в хаос.
Три года подряд – голод, чума, им на смену пришла нескончаемая гражданская война, получившая в отечественной истории краткое название – «Смута». Самозванцы, четыре крупных – множество мелких, польско-шведская интервенция, нравственный распад нации, и в итоге – полный государственный распад. Если бы его не было, неизвестно, как у нас история повернулась бы.
С 1610 по 1612 год Россия как государство не существовала. Поляков в Москву пустили тогдашние сторонники «общечеловеческих ценностей», Русский Север захватили шведы, по всей стране рассыпались польско-русско-татарские банды, грабившие всех подряд, невзирая на вероисповедание и национальность.
За годы Смуты многие, слишком многие русские люди потеряли способность отличать истинное от ложного, добро от зла, и все это время звучал одинокий обличающий голос святителя Гермогена, с 1606 года – Святейшего Патриарха. Его считали слишком суровым, даже жестким, но если непредвзято оценивать роль Патриарха в тех страшных и позорных событиях, выясняется интересная вещь: человек, когда-то благословивший народ новообретенным образом Казанской Божией Матери не совершил ни единой ошибки в оценке людей и ситуаций, он единственный всегда точно знал, что делать, единственный не соблазнялся даже спасительными, на первый взгляд, компромиссами. Каждый, кто считал себя патриотом, выверял свои поступки по образцу, созданному Патриархом Гермогеном. Подобно набатному колоколу звучал над умирающей страной голос восьмидесятилетнего Святителя, голос, разносимый сотнями переписанных от руки писем.
Иноземцы решили сломить волю древнего старца, большую часть жизни проведшего в подвиге постничества… голодом! Те, кто видели в эти дни заточенного в монастырскую темницу Патриарха (дворянин Роман Пахомов и горожанин Родион Моисеев) говорили, что Святитель молился перед образом Богородицы, и слезы непрерывно текли из старых глаз. 17 февраля 1612 года Святейший Патриарх Гермоген скончался от голода, но его призывы были услышаны. К Москве двинулись силы Второго Ополчения (первое погибло в 1611 году), ведомые простым нижегородским мясником Кузьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским, страдавшим от постоянно открывавшихся недолеченных ран.
Есть горькая русская поговорка, говорящая о крайней нужде: «Зарежь – кровь не потечет!». Так могла бы сказать Россия в случае гибели Второго Ополчения. Минин и Пожарский вели последние крохи здоровых сил страны. Гибель шла по пятам – на вождей постоянно устраивались покушения – гибель ждала впереди: предатели казаки сговорились с поляками о совместном ударе в спину ополченцам. Неумолимо сокращались последние часы жизни России – на соединение с засевшими в Москве поляками спешила отборная королевская рать во главе с гетманом Ходкевичем. Слишком много «случайностей» должно было совпасть, чтобы дело священномученика и чудотворца Святейшего Патриарха Гермогена увенчалось успехом…
Еще при жизни Святитель успел распорядиться, чтобы в ополчение была принесена Казанская икона Божией Матери. Перед ней молились Минин и Пожарский, она сопровождала ратников в походе. 14 августа 1612 года ополчение остановилось у Троице-Сергиевского монастыря, поджидая отставших. 18 августа, в день выступления ополчения к Москве, был отслужен молебен, тотчас по окончании которого внезапно переменился ветер: из сильного встречного стал сильнейшим попутным.
Летописный рассказ сообщает, что от ветра в спину всадники едва держались в седлах, но лица у всех были радостные, везде слышались обещания умереть за дом Пречистой Богородицы. Ополчение едва успело подойти к Москве и стать к бою, как появился Ходкевич. 22 августа развернулось сражение, основные события которого происходили недалеко от стен Новодевичьего монастыря. В тяжелейшем бою ополченцы отступали, особенно страшным был удар польской конницы – еще бы, знаменитые «крылатые гусары», лучшая панцирная кавалерия Европы! Но тут не выдержали стоявшие поодаль казаки-предатели, вожаки которых еще не решили, на чьей стороне выступить. Сначала немногие, затем сотня за сотней, не слушая командиров, переходили они на сторону Пожарского, и приток свежих сил решил дело. Ходкевич был разбит и отброшен от Москвы.
Но посмотрите, какое опять получается уникальное пересечение. В Нижнем Новгороде формируется второе ополчение, собирают рати со всей Руси, из северо-восточного региона.
И приходит рать из Казани — приносит с собой список Казанской иконы Божией Матери.
И эта икона становится путеводителем второго ополчения.
Под иконой второе ополчение идет на Москву и одерживает все свои победы. Поэтому, естественно, что 22 октября 1612 года встает вопрос о том, что надо штурмовать Китай-город.
Все, кто сидит в Кремле (а это ведь не только поляки и литовцы, там и шведы, и швейцарцы, и немцы, и каких только наемников там не было) пугается. Главное для ополченцев – взять Китай-город, потому что наиболее крепкая стена в Китай-городе.
А Кремль сдастся сам, там уже нет вопросов. Еды нет. В это же время в Кремле уже ели друг друга…Крыс ели. Ладно крыс, друг друга ели. Дело в том, что когда в Кремль вошли, там был ужас. Стояли бочки с засоленными человеческими руками, ногами, кусками тела. Человечину ели.
У историков есть концепция в связи с этим – куда пропала библиотека Ивана Грозного. Есть мнение, что ее съели во время сидения оккупантского, потому что в основном там был пергамент, а он съедобен. Сохранилось до наших дней послание на пергаменте английской королевы Елизаветы Ивану Грозному – и на нем как будто выгрызенный кусок посередине. То ли сгоревший, то ли выгрызенный. Если крысы сгрызли, то ничего. Бог весть…
Так вот. Ополченцам надо было взять Китай-город. Вся рать второго ополчения молится в ночь на 22 октября Казанской иконе Божией Матери.
И в этом время чудо происходит. Является Божия Матерь и говорит о том, что завтра Москва будет спасена.
22 октября город берется ополчением, через три дня сдается Кремль. Все, смута для Москвы закончилась, Москва освобождена!
Кто помог? Казанская икона Божией Матери.
Поэтому первое, что делает Дмитрий Михайлович Пожарский, когда приходит в себя и более или менее налаживает свои дела, – строит на Красной площади Казанский собор.
Поэтому с этого времени Михаил Федорович почитает Казанскую икону наряду с Федоровской иконой, которую он принял, под которой ему было сообщено о том, что он стал царем. И она почиталась хранительницей рода Романовых.
Казанскую икону почитают как великую заступницу Российскую. Строится масса Казанских храмов. И позднее, в 17, 18 и 19 веках, три главных иконы в каждом доме у каждого простого крестьянина – это Спас, Никола Угодник и Казанская Божия Матерь.
Потрясающе, что этот образ стал народным так же, как Никола Чудотворец. Перед ним молился Петр I, готовясь выступить на полтавское сражение; перед ней молился Кутузов.
Казанская икона была удивительна. К сожалению, оригинал ее, видимо, уничтожен. Она хранилась в Казани, в 1904 году ее выкрали и, наверно, тогда же уничтожили. Сохранилась масса списков почитаемых.
